Похожие и разные

Доктор биологических наук Л. СЕРОВА

Для меня, физиолога, каждая человеческая жизнь - уникальный эксперимент, который не поставишь в лаборатории. Его начинают Судьба и Природа, направление дает семья, а потом всю жизнь человек ставит этот эксперимент сам. И на очень бедной почве может вырасти прекрасный цветок. Конечно, хорошо, когда цветку помогает садовник, а человеку - общество. Грустно, что сейчас государство и общество помогают плохо. Но ведь и человек - даже в самых тяжелых условиях - многое может. Следует лишь помнить: каждая жизнь единственна и неповторима. Присмотревшись к себе, сделайте свою максимально осмысленной и интересной, не унося, говоря словами Марины Цветаевой, "... возможностей... и невозможностей - сколько - в ненасытимую прорву земли ..." Другой жизни не будет. Надо любить ту, что есть, и свою судьбу в ней. Надо ставить эксперимент. А если что-то не получается, не бояться менять условия эксперимента и начинать снова. Здесь уместно повторить мудрые слова Редьярда Киплинга; с них открылась в "Науке и жизни" публикация серии статей под общим названием "Похожие и разные": "Тайну хочешь знать? Изволь: Каждый человек - король!"

"НАС ВСЕХ ПОДСТЕРЕГАЕТ СЛУЧАЙ..."

Жизнь без начала и конца. 

Нас всех подстерегает случай. 

Над нами - сумрак неминучий, 

Иль ясность божьего лица.

Александр Блок. "Возмездие"

Известный философ Эрих Фромм пишет в своем "Кредо": "Несчастная судьба многих людей - следствие несделанного ими выбора". Скорее даже не "несделанного выбора", а выбора, сделанного неправильно. Недаром этот мотив многократно повторяется в русских сказках: зависимость результата от того, пойдешь ли ты направо, налево или прямо. Иногда человек выбирает совсем неочевидное и на первый взгляд невыгодное, а оказывается прав.

Роль случая на жизненном пути и правильного выбора при этом случае кажется просто удивительной в биографии замечательного русского физиолога и мыслителя Ивана Михайловича Сеченова. В 2004 году исполнилось 175 лет со дня его рождения, а в 2005 будет 100 лет со дня смерти. Эти даты - еще один повод обсудить тему на примере его жизни - такой непростой и вместе с тем полной свершений.

"Основной прогресс науки совершается по формуле Шиллера - немногими королевскими архитекторами или, во всяком случае, ограниченным числом ведущих оригинальных умов, которые уже только на следующей стадии приводят в движение прилежных каменщиков, задавая им работу на десятилетия", - пишет выдающийся немецкий психиатр Эрнст Кречмер в книге "Гениальные люди". Таким "королевским архитектором" не только отечественной, но и мировой физиологии, несомненно, был Сеченов.

Он родился 1 (13) августа 1829 года в селе Теплый Стан Симбирской губернии младшим (восьмым) ребенком в семье дворянина Михаила Алексеевича Сеченова и крестьянки Анисьи Егоровны Осиповой. До 14 лет мальчик воспитывался в деревне.

Сеченовы были вписаны в шестую часть ("Древние благородные дворянские роды") родословной книги Симбирской губернии, а герб их выглядел так: "В верхней половине щита, в красном поле наподобие стропила изображены две серебряные стрелы. В нижней, серебряной, половине крестообразно обозначены два ружья с выстрелом и между ними у подошвы щита пушечное ядро". Неудивительно поэтому, что для мальчика, как и для многих в его родне, выбрали военное учебное заведение - Главное Инженерное училище, размещавшееся в Михайловском замке в Санкт-Петербурге и опекаемое самим императором. Училище давало хорошее образование, а обучение стоило недорого - всего 285 рублей с выдачей мундира за счет казны, что для небогатой семьи Сеченовых было немаловажно.

Училище состояло из двух отделений: низшего кондукторского и высшего инженерного. В младших классах изучали математику, историю, географию. Специальным предметом - фортификацией - занимались все шесть лет. В старших классах изучали высшую математику, физику, химию, военные дисциплины. С первых же лет учебы у Сеченова проявилась склонность к базовым предметам (математике, физике, химии), и, пока они преобладали, он был восьмым по успеваемости среди 22 воспитанников. В 1847 году Сеченов кончил кондукторские классы, получил чин унтер-офицера и перешел в офицерские классы, где проучился всего год, а затем, недобрав нужного балла на экзамене, был "выпущен в армию без повышения в чине".

В многочисленных биографиях Сеченова, написанных в советские годы, этот факт трактовался как несправедливость директора к свободолюбивому ученику. На самом деле будущий великий физиолог виноват в случившемся сам. Вот как он пишет о том в "Автобиографических записках": "На экзамене из фортификации нужно было представить рисунок долговременного укрепления и за него ставили баллы... Все не мастера чертить и рисовать (к ним принадлежал и я) заказывали обыкновенно эти рисунки в чертежной инженерного департамента... Заказанный мною рисунок подписал... (капитан, ведший предмет. - Прим. Л. С. )... без всяких расспросов, не предчувствуя ожидавшего меня на экзамене из его предмета (а этот экзамен был первый) сюрприза. Генерал Ломновский, конечно, присутствовал на этом важном экзамене, и как только я представил рисунок, схватил циркуль и стал сверять размеры всех частей с приложенным к рисунку масштабом (чего я не делал). Злодей рисовальщик устроил мост через ров в 5 сажен вместо 3; это не ускользнуло от циркуля генерала, и он поставил мне за рисунок 15. Другими словами: сразу лишал меня возможности перейти в верхний класс подпоручиком. Зная это, я перестал готовиться к экзаменам, как следует, и получил второй скверный балл из нелюбимого мною строительного искусства".

Генерал П. К. Ломновский был опытным преподавателем и известным инженером-строителем. Окончив Инженерное училище одним из первых учеников первого выпуска, он был оставлен репетитором и прошел все ступени преподавательской карьеры, вплоть до поста начальника училища, на котором пробыл 16 лет. Среди его строительных работ - расчет купола Исаакиевского собора. Вот что написано о нем в "Историческом очерке развития Главного Инженерного училища", вышедшем в 1869 году: "Ничто не ускользало от зоркого глаза Петра Карловича, имевшего необыкновенные способности побуждать к занятиям и заставлять учиться даже беспечных и нерадивых... Он... постоянно присутствовал на лекциях, репетициях и экзаменах, и вследствие этого отлично знал всех обучавшихся в училище, их способности и наклонности; в этом отношении, благодаря своей наблюдательности, он почти не ошибался".

Не ошибся он и на сей раз. Этот первый выбор за Сеченова сделал именно он (опытный преподаватель), и выбор удачный - и для армии (слава богу, что этот мост остался на бумаге!), и для ученика, имевшего совсем другие способности, так блестяще развившиеся впоследствии. "Мог ли я тогда думать, - писал Иван Михайлович много лет спустя, - что непочетное удаление из училища было для меня счастьем? Инженером я во всяком случае был бы никуда негодным".

После училища Сеченов недолго служит в Киеве, во 2-м резервном саперном батальоне, служит без всякого рвения: "В походах не бывал... Похвальных листов от своего начальства не получал... В штрафах по суду и без суда не был..." И снова в судьбу вмешивается случай - знакомство с замечательной молодой женщиной, сестрой товарища по службе. Его любовь не встретила взаимности, но именно эта женщина заставила молодого офицера резко изменить свою жизнь. "В дом ее я вошел юношей, плывшим до того инертно по руслу, в которое меня бросила судьба, без ясного сознания, куда оно может привести меня, а из ее дома я вышел с готовым жизненным планом, зная, куда надо идти и что делать, - писал он. - Кто, как не она, вывел меня из положения, которое могло сделаться для меня мертвой петлей, указав возможность выхода. Чему, как не ее внушениям, я обязан тем, что пошел в университет - и именно тот, который она считала передовым! - чтобы учиться медицине и помогать ближнему".

Иван Михайлович подает прошение об отставке и едет домой в Теплый Стан, к матери, встретившей его со слезами. Под косыми взглядами соседей-помещиков долгие месяцы ждет документов об увольнении и, когда они наконец приходят, едет поступать в Московский университет... "Помню, - запишет он на склоне лет, - что дня за три до отъезда стал падать снег.., и я с моим неизменным слугой доехал до Москвы на санях. На городской заставе нужно было предъявлять паспорт. Его вынес из караулки старый чиновник и, подавая мне бумагу, покачал головой со словами: "Эх, господин прапорщик, послужили без году неделю да в столицу прожигать родительские денежки..."

"Прожигать", собственно, было почти нечего. Скромное хозяйство держалось на все том же "неизменном слуге", который не только наводил порядок и готовил еду, но и подрабатывал на двоих, занимаясь сапожным ремеслом. А Сеченов, наконец-то нашедший себя, не замечал этой "неважной обстановки" и весь первый год "находился в сильно повышенном настроении, ходил только на лекции в университет, а дома сидел за книгами до позднего вечера".

Это было время, когда резко увеличился интерес к наукам о человеке. "Каждый день мы толкуем... об успехах ума, о движении человечества, но до сих пор мы не спохватились спросить одного: что мы за колесо в этой чyдной машине? Что нам оставили на долю наши предшественники? Словом: что такое мы?" - пишет по этому поводу замечательный мыслитель, литератор и музыкант Владимир Одоевский. На стыке философии, психологии и медицины рождается физиология человека. Наверное, под влиянием именно этих веяний на третьем курсе Сеченов "изменяет" медицине, не найдя в ней того, "чего ожидал, - вместо теорий - голый эмпиризм".

Университетский профессор И. И. Давыдов в лекции "О возможности философии как науки", раздавая всем наукам "по серьгам", говорил о тогдашней медицине так: "Часто меняемые системы врачей показывают, что они должны обратиться к помощи философии, без которой погребли многие тысячи преждевременно: ибо многие слепотствующие врачи, выучив условные названия костей, мышц и других систем организма, переняв средства и пособия практиков-эмпириков, полагают, что их наука окончена, тогда как должно бы помыслить о внутренней стороне организма, которая в малом виде представляет вселенную".

Не став лечащим врачом, Иван Михайлович Сеченов стал одним из первооткрывателей этой вселенной.

В 1856 году он кончает университет, имея свидетельство об утверждении "в степени лекаря с отличием" и солидный багаж знаний по психологии, философии, истории, приобретенный усиленным чтением книг и лекциями таких выдающихся мыслителей, как Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев.

И снова Сеченов (теперь уже совсем самостоятельно) принимает нестандартное решение. Получив после смерти матери и раздела имущества 6000 рублей (огромные для него деньги!), тратит их на поездку за границу " ...с твердым намерением заниматься физиологией". В течение нескольких лет он слушает лекции и работает в лучших лабораториях Европы: в Берлине занимается физиологи ей у И. Мюллера и Э. Дюбуа-Реймона, медицинской химией у Э. Ф. И. Гоппе-Зейлера. И начинает собственное исследование: влияние алкоголя на азотистый обмен, функции нервной и мышечной систем. Эти работы, ставшие впоследствии основой его докторской диссертации, продолжаются в Лейпциге, в лаборатории О. Функе, в Вене, в лаборатории К. Людвига, и, наконец, в Гейдельберге, в лаборатории Г. Гельмгольца. Пригодились не только деньги, завещанные матерью, но и знания физики, химии, математики, полученные в Инженерном училище... 

1 февраля 1860 года Иван Михайлович Сеченов возвращается в Россию, имея сумму денег, достаточную только на билет в четырехместном заднем купе почтового дилижанса от Гейдельберга до Санкт-Петербурга и на питание в течение нескольких дней...

"Гений исследователя и изобретателя - это прилежание на службе у какой-то сверхценной идеи", - пишет Эрнст Кречмер. Для Сеченова такой идеей стал человек: его телесная и душевная жизнь. Он преподает физиологию в Медико-хирургической академии, Новороссийском (в Одессе), Санкт-Петербургском и Московском университетах. В течение 40 лет почти ежедневно ставит опыты в лаборатории. На себе исследует влияние алкоголя, центральное торможение, утомление. 

Толчком для его идей и работ каждый раз становится сама жизнь. Работы по алкогольному отравлению мотивируются "ролью водки в русской жизни". Учение о несвободе воли, ее тормозных механизмах тесно связано с проблемой воспитания человека, поиском "незыблемых принципов поведения". В опытах по физиологии труда разрабатываются "физиологические критерии для установки длины рабочего дня". А знаменитая книга "Рефлексы головного мозга" адресована "бескорыстным искателям будущих истин".

"Физиология должна признать своего неоспоримого отца в высокоталантливой и столь же оригинальной и светлой личности Ивана Михайловича Сеченова", - писал другой замечательный ученый Климент Аркадьевич Тимирязев. А Сеченов за всю жизнь ни разу "не допустил" празднования своего юбилея, боясь "стоять с красными ушами" при чрезмерных комплиментах от не жаловавших его официальных властей. Несмотря на всем известные успехи и международное признание, путь Сеченова никогда не был усыпан розами: его не только проваливали на выборах в Академию наук, но даже в звании заслуженного профессора, о котором ходатайствовал для него Санкт-Петербургский университет, его не утвердило Министерство народного просвещения! Было время, когда Сеченов оставался без работы и находил приют в лаборатории своего друга Дмитрия Ивановича Менделеева. За пять лет работы в Одессе у него был всего один студент-помощник, и ему помогал другой друг - Илья Ильич Мечников, уже известный ученый.

С детских лет он сохранил "замашку выскакивать вперед в задуманных товарищами предприятиях", не оставаться равнодушным свидетелем зла и несправедливости - качество, так нелюбимое властями предержащими всех времен и народов. Зато во всех бедах и огорчениях выручала другая привычка: "работать, работать и работать". Именно эти слова Ивана Михайловича вспоминал Тимирязев, разговаривавший с ним за несколько дней до смерти...

* * *

Конечно, не каждый человек, принимающий правильные решения и упорно добивающийся цели, сможет достичь таких результатов, как Сеченов, - для этого нужны соответствующие способности. Но в любом случае наградой будет интересное дело, для которого не жалко времени, сил, а иногда и своих денег. И именно это важно. Ведь если отбросить время сна, мы как минимум половину жизни проводим на работе. А если говорить о способностях, то их надо в себе искать, и кто знает, что получится, - ведь и Сеченов мог остаться "никуда негодным инженером", а стал замечательным физиологом... В конце жизни он принял еще одно нестандартное решение: в завещании попросил вернуть долг крестьянам его родного Теплого Стана - те самые 6000 рублей, на которые он когда-то начинал учиться физиологии в лучших лабораториях Европы...

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/archive/articles/933/ (Наука и жизнь, ПОХОЖИЕ И РАЗНЫЕ)